Около этого времени, среди бела дня, шла как-то пятнадцатилетняя девочка через дюны из Гейста в Кнокке. Никто не боялся за нее, так как все знали, что оборотни и души осужденных на муку адскую нападают только по ночам.
 Она несла в корзине сорок восемь серебряных су, то есть, на золото, четыре флорина, которые ее мать, Тория Питерсон, проживавшая в Гейсте, задолжала за одну покупку ее дяде, Яну Рапену, проживавшему в Кнокеке. Девочка, по имени Беткин, надела свое лучшее платье и весело пошла в путь.
 К вечеру она не вернулась, и мать было встревожилась; но, решив, что девочка осталась переночевать у дяди, успокоилась.
 На другой день рыбаки, возвратившиеся с уловом с моря, вытащили свою барку на берег и перегрузили рыбу на повозки, чтобы продать ее гуртом с торгов на рынке в Гейсте. Поднимаясь по дороге, покрытой ракушками, они нашли на дюне труп ограбленной девочки, лежащий в крови. Подойдя ближе, они увидели на прокушенной шее девочки следы длинных острых зубов. Она лежала на спине; глаза ее были широко раскрыты и устремлены в небо, изо рта ее, тоже раскрытого, как будто вырывался предсмертный крик.
 Покрыв тело девочки плащом, они понесли ее в Гейтс, в общинный дом. Здесь собрались старшины и подлекарь, который объявил, что это не просто волчьи зубы, а зубы злого обротня, принявшего вид волка, и что надо молить господа, чтобы он избавил землю фландрскую от этой напасти.
 Во всем графстве, особенно в Дамме, Гейсте и Кнокке, были установлены особые церковные службы м молитвы. И народ со стенаниями наполнял церкви. И тело девочки было выставлено в гейстской церкви, и мужчины и женщины рыдали при виде бедной окровавленной и истерзанной шейки. И мать кричала в церкви:
 - Я пойду на этого оборотня и загрызу его своими зубами!..
 ... И она отправилась с мужем и двумя своими братьями. Все были хорошо вооружены и разыскивали волка на берегу, на дюнах и в долине. Но они не нашли волка...
 ... Бальи города Дамме, принимая в соображение, что оборотень в виде волка - это зверь, живущий кровью, но не грабящий мертвецов, заявил, что он, очевидно, привлекает по своим следам бродяг, которые рыщут по дюнам, чтобы гнусно воспользоваться добычей. Поэтому он созвал колоколом все население и повелел всем и каждому запастись оружием и палками, преследовать всех нищих и бродяг, забирать их и обыскивать, нет ли в их карманах золотых дукатов или чего-нибудь из платья убитых. А затем здоровых нищих и бродяг надлежит отправлять на королевские галеры, старых же и больных отпускать на волю.
 Но из поисков ничего не вышло.
 Уленшпигель отправился к бальи и заявил ему:
 - Я убью оборотня.
 - Что дает тебе эту уверенность? - спросил тот.
 - Пепел Клааса стучит в мое сердце, - ответил Уленшпигель. - Дайте мне разрешение работать в общинной кузнице.
  - Изволь, - сказал бальи.
  Уленшпигель отправился в кузницу и, ни слова ни говоря никому, ни мужчинам, ни женщинам, о своем намерении, тайно выковал там отличный большой капкан для ловли диких зверей.
 Следующий день, суббота, был излюбленный день оборотня. Уленшпигель вышел из Дамме. У него было с собой письмо бальи к священнику в Гейсте, а под плащом он нес капкан; кроме того, он захватил с собой хороший самострел и острый нож...
 ... По пути в Гейст он вышел к берегу, где море грохотало, ак гром, ударяясь волнами о землю, и ветер, несясь из Англии, завывал в снастях прижатых к берегу судов...
 ... В Гейсте он направился к священнику и передал ему письмо. Священник сказал ему:
 - Ты - молодец; но знай, что всякого, кто отправлялся в субботу ночью к дюнам, находили искусанным, мертвым на песке. Рабочие по починке плотины и прочие ходят по нескольку человек. Уже темнеет. Слышишь, как воет оборотень в своем углу? Неужто он, как и накануне, провоет всю ночь так ужасно на кладбище? Да благословит тебя господь, сын мой, но лучше не ходи.
 И священник перекрестился.
 - Пепел стучит в мое сердце, - ответил Уленшпигель.
 - Ну, если ты так исполнен мужества, я помогу тебе.
 - Отец, - сказал Уленшпигель, - вы бы сотворили благое дело и для меня и для бедной округи, доведенной до отчаяния, если бы отправились к Тории, матери убитой девочки, и к ее обоим братьям и сообщили им, что волк поблизости и что я решил подстеречь и убить его...
 ... - Я сделаю по-твоему, будь благословен! - сказал священник. - Хочешь пить или есть?
 - И пить и есть, - ответил Уленшпигель.
 Священник дал ему пива, хлеба и сыра. И Уленшпигель поел, выпил и пошел.
 И, идя своей дорогой и подняв глаза, он видел, как сидит отец его Клаас в сиянии подле господа бога в небесах, озаренных блеском месяца...
 ... И он спустился в долину и покачивался на ногах, точно голова его была тяжела от выпивки, а желудок отяжелел от капусты.
 И он напевал, икая, и шел неровно, зевал, плевал, останавливался, будто его рвет, а на самом деле зорко следил за всем окружающим; услышав вдруг дикое завывание, он остановился и при ярком свете луны увидел волка, подвигавшегося к кладбищу.
 Он снова закачался и пошел по тропинке меж зарослей. Здесь он как будто споткнулся и поставил капкан навстречу оборотню. Затем он зарядил самострел, прошел десять шагов дальше и здесь остановился, все качаясь, как пьяный, икая, крякая, но на самом деле дух его был точно натянутая тетива и глаза и уши напряженно внимательны.
 И он не видел ничего, кроме черных туч, с безумной быстротой мчавшихся по небу, и приземистой, короткой, коренастой черной фигуры, приближавшейся к нему; и не слышал ничего, кроме жалобно завывающего ветра и бушующего моря и скрипа усеянной ракушками тропинки под тяжелыми, неровными шагами.
 Он притворился, будто хочет сесть, и тяжело упал, точно пьяный, на дорогу. И тут в двух шагах он услышал лязг железа, потом удар захлопнувшегося капкана и крик человека.
 - Оборотень попал передними лапами в ловушку, - сказал он. - Вот он поднимается, старается сбросить капкан и убежать, но он не уйдет от меня.
 И он выстрелил из самострела и попал оборотню в ногу.
 - Упал раненый, - сказал он и закричал чайкой.
 Тотчас с колокольни понеслись звуки набата, и пронзительный голос мальчика закричал на все местечко:
 - Вставайте, люди спящие, оборотень пойман!
 - Слава богу! - сказал Уленшпигель.
Москва "Детская литература", 1980

Back to Magic Humans page